– Объект прибыл к Абрикосу, – докладывает Колян.

Дом Абрикосова стоял удобно не столько для него самого, сколько для того, кто захотел бы его ограбить – в конце улицы, у балки, окружённый рощей. Лис вошел в рощу, встал за дерево. Он хорошо видел, как хозяин в халате и дурацкой красной феске на голове возится на веранде. Вначале он не понял, что делает, потом рассмотрел: наливает из канистры бензин в электрический генератор. Постоял десять минут, пятнадцать, двадцать и, наконец, уже решил идти напролом. Там видно будет, по обстановке. И в этот самый миг к воротам подкатило такси, уверенно посигналило.

И он увидел Ребенка: топик, короткая юбка, сетчатые колготки, распущенные по плечам волосы, сумка через плечо, в руках не меньше шести пакетов из фирменных магазинов: зачем она столько накупила? И зачем принесла сюда? Мысли путались, как у пьяного, сердце колотилось. Походка какая-то не такая, наверное, шпильки надела. А тут в шпильках ходить неудобно – трава, земля, камни. Она своим ключом открыла калитку, взбежала на веранду, Абрикосов радостно бросился ей навстречу, они обнялись, поцеловались. Абрикосов что-то объяснял, очевидно, что ему надо мыть руки, что ему надо спрятать бензин, а Ребенок показывала ему пакеты – хвастала покупками, что ли? Или… Или он должен оплатить ее обновки?? Странно… Да Катя никогда не покупала столько барахла… Или у них теперь другая жизнь? Своя жизнь…

– Комар, доложи обстановку, – это уже Кот.

Любит командовать. Три человека три часа трутся вокруг одного объекта, все ясно и понятно, а он обстановку запрашивает.

– На позиции, готов, – говори Комар.

Спорить со старшими нельзя – и деньги можно потерять, да и жизнь: выстрелит Кот в затылок – и все дела. Или ремнем задушит…

– Работай по готовности.

Абрикос отечески улыбается, до него метров пятьдесят, может, чуть больше. Калитка отсюда не видна, но он к ней не спускается, наверное, у объекта свой ключ. Точно, вот она уже поднимается по ступенькам, в руках куча ярких пакетов – шопинг удался! Короткая юбочка, топик, больше голого тела, чем одежды. Жалко такую валить, но сейчас он её рассматривает не как тёлку, а как очередной шаг к вершине жизни: больше денег, больше авторитет. А хорошая она тёлка или плохая, об этом не ему думать. Абрикос встречает её, обнимаются, целуются, она показывает ему пакеты с покупками.

Ни фига себе! Что это она делает? Ничего себе! Сразу расстёгивает ему халат! Наверное, это связано с кульками, которые она притащила с собой, видно, хочет, чтобы он оплатил… А чтобы подарки получить, надо приятное сделать!

– Пусть делает, – думает Комар. – Моё дело маленькое. Хотя досмотреть было бы интересно…

Он целится, объект сидит на корточках, он видит её со стороны, сбоку, но по характерным движениям головы взад-вперёд понимает, что она делает. Амплитуда движений не настолько большая, чтобы следовало водить стволом, да и расстояние детское. Ветра нет, ничего не мешает. Выбрав свободный ход крючка, он нажимает спуск. Выстрела не должно быть слышно. Шелест листвы забивает шипение, которое издаёт глушитель, но раздается приличный грохот, Абрикос вскрикивает, хватается за плечо, рука у него в крови. Что за чертовня? Он быстро целится в Абрикоса, как раз под феску. На этот раз все идет по правилам – выстрела не слышно.

Абрикос падает на колени. Еще раз, контроль, но опять что-то грохочет! И тут же канистра, которая стояла, вроде бы, в стороне, в полуметре от целей, взрывается! Грохот, вспышка пламени, разливающийся бензин и растекающееся пламя. Что происходит?! Непонятно! Может, рикошетом попало?

Комар сноровисто разбирает винтовку, прячет в футляр для удочек. Быстро, то и дело падая на четвереньки, вскарабкивается на высокий край балки и спешно идёт по редкой здесь роще среди наваленных гор мусора и стай бродячих собак. Некоторые лают, некоторые, поджав хвосты, уходят в сторону. Впереди ждёт Колян. Комар бросает винтовку ему в багажник, туда же робу и сапоги. Колян уезжает. Всё, сработано чисто. Теперь осталось спокойно выйти к своей машине и поехать домой. Надо же починить её: пороги, крылья… Да ладно, в другой раз.

Кот на связи.

– Доложи обстановку.

– Два холодных, – говорит он, этому термину Кот его и научил. – И пожар начался.

– Почему пожар? – спрашивает Кот.

– Не знаю, тут какая-то хреновина, я ухожу.

– Ну, давай.

Кот отключается, а Комар идёт к своей машине.

Абрикос что-то говорил ей, но она не слушала, она распахнула ему халат, встала на колени… Ну, дальше, Лис не мог нормально воспринимать происходящее. Разум отключился, в сознании образовался провал, работали только инстинкты. Он надел полиэтиленовый пакет на руку с пистолетом, чтобы гильзы не разлетелись, прислонил к дереву для упора, поддержал другой рукой. Ба-бах! У «ТТ» мощный патрон – пистолет отбросило вверх и назад. Захлопав крыльями, с заполошным карканьем взлетели вороны. Абрикос схватился за плечо, развернулся и упал. Этой суки видно не было, но он чувствовал, где она: опустил ствол ниже и нажал спуск ещё раз. Ба-бах!

Блеснула яркая вспышка, пятно огня молниеносно захватило веранду. Лис сунул оружие за пояс, сжал и сунул в карман пакет и быстро пошёл к машине. Он ничего не соображал и даже не был уверен, что найдет свой «БМВ». Но интуиция вывела его с точностью GPS-навигатора.

Домой он доехал как пьяный. Несколько раз звонил телефон. Он выбросил аппарат за окно машины. Он не понимал, кто он, что он, что он сделал только что, и он не представлял, что он будет делать дальше. Хотя как раз это он представлял. Дома он зашёл к себе в комнату и вытащил из-за спины тот самый – «левый», для всяких неправильных мероприятий «ТТ», сел в кресло, приставил его к груди, но тут же передумал: никто точно не знает, как у него расположено сердце, он может не попасть как надо. Потом упёр под скулу – так показывают в кино в последнее время, так упирал ему пистолет Координатор. Но это тоже показалось ненадёжным – можно остаться калекой и всё. Надежней всего так… И он уже, решившись, сунул пистолет себе в рот. Гарь, противная кислота сгоревшего пороха, то, что было совершено несколько минут назад, а может быть, всё вместе, а может быть, то, что он слишком глубоко засунул ствол, но от всего этого его вырвало. Надо было убраться за собой, хотя в их квартиру уже никто не придёт, кроме следственно-оперативной группы. Но Лис был аккуратным человеком.

Он взял ведро с водой и вымыл пол, и вдруг он услышал, что в замок вставили ключ. Кто это может быть? Неужели так быстро пробили всё и уже приехали? Замок повернулся уверенно, два раза. Дверь открылась. Лис опустился на стул и сидел в оцепенении, даже не потянувшись к оружию.

– Фил, ты что, дома? – послышался знакомый голос, тот, который уже не может слышаться ни одной живой душе на этом свете.

В комнату зашла Ребенок. Она была одета почти так же, как и у дома Абрикосова, только топик другого цвета и сетчатые колготки она не надела или сняла. Но когда она бы успела снять колготки?

– Что с тобой, Фил? – спросила она. – Ты что, полы моешь? Зачем? И почему здесь?

Потом она посмотрела на его лицо: судя по тому, что отразилось на её лице, выглядел Фил страшно.

– Что с тобой? Где ты был, что ты делал?

– Я не знаю, я ничего не знаю, – сказал Фил, и в это время зазвонил домашний телефон.

– Тебя, – принесла трубку Ребенок.

– Это дежурный, – раздался знакомый голос, хотя Фил не смог бы вспомнить фамилию этого дежурного. – Убийство в Зелёной балке. Два трупа, пожар, все обгорели, личности не установлены, хотя, судя по всему, один – это хозяин. Художника Абрикосова знаете?

– Знаю, – сказал Фил, но звука из горла не вышло.

– Что вы молчите? – спросил дежурный. – Алло, товарищ полковник?

Ребенок вырвала у него из рук трубку.

– Филипп Михалыч себя плохо чувствует. Он побудет дома, – сказала она и положила трубку. Это было самое мудрое, что в этот момент Ребенок могла сделать.